В один из ноябрьских дней 2009 года в переговорной московского офиса группы ЧТПЗ на Мясницкой улице собрались 15 иностранных банкиров. Многие из них откровенно жалели, что связались с обаятельным улыбчивым человеком в дорогом костюме, который занял у них много сотен миллионов долларов на новые проекты. «Они в один голос говорили, что я сумасшедший, в такой период, как сейчас, надо все прекратить, зарыть, забыть, сидеть, копить, ждать и еще какие-то такие глаголы», — вспоминает собеседник банкиров, основной владелец группы ЧТПЗ Андрей Комаров. Он безуспешно пытался объяснить финансистам, что строительство новых цехов стоимостью $1,4 млрд прекращать не нужно.
Комарова выручило государство, выдавшее в 2009 году госгарантии по кредиту Газпромбанка на достройку «цеха мечты» «Высота 239». Кредиты иностранцев затем перекупили российские банки во главе со Сбербанком и Банком Москвы, и группа ЧТПЗ достроила все проекты. Но сегодня пришло время отдавать кредиты, группе снова отчаянно нужны госгарантии: без них банкротство практически неизбежно. В залоге у банков находятся все пакеты акций владельцев группы ЧТПЗ. Как могла оказаться в таком положении одна из самых успешных и прибыльных частных компаний России?
Обаятельный и артистичный. Андрей Комаров всегда умел производить благоприятное впечатление. Фирменное обаяние помогло 23-летнему уроженцу города Озерска (Челябинск-40), выпускнику МИХМа устроиться на первую в жизни официальную работу. Она никаким логическим образом не следовала из его тогда еще короткой биографии. В 1989 году он стал администратором недавно созданного московского театра «Сатирикон» и, как говорит художественный руководитель театра Константин Райкин, быстро расположил к себе всех. «Он обладает стопроцентным обаянием и харизмой, что колоссально важно для человека, который занимается чем-то таким. И администратором он был совершенно блистательным», — вспоминает Райкин.
Еще одно важнейшее качество Комарова, по словам руководителя «Сатирикона», — умение договариваться со всеми и обо всем. «Он социальный полиглот, с каждым социальным слоем он умеет разговаривать на своем языке, и с английской королевой, и с каким-то бандитом и жлобом, причем без всяких больших усилий со своей стороны», — говорит Райкин.
Умения талантливого администратора пригодились, когда в 1992 году Комаров ушел из «Сатирикона», занявшись куплей-продажей товаров народного потребления. В конце 1992 года надо было сбыть партию пуховиков, и Комаров приехал в Краснодар, где познакомился со своим будущим деловым партнером Михаилом Гамзиным, совладельцем небольшой фирмы, которая занималась поставками за рубеж сельхозпродукции. «Андрей Ильич умел расположить настолько, что отношения с ним быстро превращались в сделки», — вспоминает Гамзин. Первая операция по продаже пуховиков за валюту состоялась уже через две недели после знакомства, а менее чем через год партнеры основали и первый серьезный бизнес — Северокавказскую транспортную компанию.
Андрей Комаров фото Романа Шеломенцева для Forbes
Бизнес не требовал начальных инвестиций, в его основе была идея — одна из многих, которые непрерывно генерировал Комаров, вспоминает Гамзин. Партнеры предложили Новороссийскому морскому торговому порту, испытывавшему нехватку площадей для перегрузки экспортного металла, способ решения этой проблемы, поясняет Комаров. Порт и железная дорога стали основными учредителями компании. Гамзин стал гендиректором, Комаров — главой совета директоров. Но уже в 1994 году партнеры расстались — Гамзин хотел заниматься только транспортом, а Комаров заинтересовался перепродажей металла. Выбор очевидный: в Челябинской области, откуда Комаров родом и где у него остались многочисленные знакомые, расположено несколько металлургических гигантов и ряд заводов меньшего калибра. В 1992–1996 годах Комаров был совладельцем и руководителем нескольких компаний, возивших металл между российскими заводами и на экспорт. Одним из таких предприятий был Челябинский трубопрокатный завод (ЧТПЗ), гигант советской трубной промышленности, который в середине 1990-х испытывал большие трудности со сбытом и финансами.
Мирная приватизация. В советское время ЧТПЗ выпускал до 3 млн труб в год, к 1996 году — только 400 000, вспоминает председатель совета директоров ЧТПЗ и нынешний партнер Комарова по группе Александр Федоров, в первой половине 1990-х начальник производственно-сбытового отдела завода. Основные клиенты ЧТПЗ, нефтяники и газовики, резко сократили закупки труб, и предприятие отчаянно искало новых покупателей. Комаров предложил наладить экспорт, и его предложение было принято без возражений. Из этой затеи ничего не вышло — и тогда, и сейчас ЧТПЗ поставляет на экспорт очень мало труб, но отношения завязались. В 1996 году Комаров за $2 млн купил первые 10% акций завода у челябинского бизнесмена Валерия Гартунга, отношения которого с руководством завода, как он говорит, «были довольно сложными». «Это была дружественная [руководству завода] покупка, больше того, они даже обещали у меня его потом выкупить, но обстоятельства сложились по-другому», — говорит Комаров. Спустя два года он уже был главным собственником ЧТПЗ.
«История приватизации всех металлургических активов в России совершенно однотипна: в середине 1990-х рыночная капитализация даже какой-нибудь «Магнитки» была равна ее недельному производству. Если я пришел на завод, купил партию металла и договорился, чтобы мне дали отсрочку по платежу на месяц, то через месяц я прихожу и говорю: да я же ваш хозяин», — рассказывает бизнесмен, в 1990-х поставлявший металл на ЧТПЗ и сам владевший акциями одного из металлургических заводов. По сделке Комарова с Гартунгом, завод стоил $20 млн, тогда как его выручка в том же 1996 году составила $412 млн. Акции ЧТПЗ и других трубных заводов спросом не пользовались: инвесторы гонялись за бумагами экспортно ориентированных предприятий, приносящих валюту, — «больших» металлургов. ЧТПЗ поставлял за рубеж менее 2% продукции, российские потребители расплачивались в основном по бартеру. После чековых аукционов основным собственником ЧТПЗ оставался трудовой коллектив, и Комаров с его 10% стал чуть ли не крупнейшим частным акционером наряду с областным фондом «Атлант», владевшим 8% акций.
Состоявшийся на ЧТПЗ в 1996 году переворот прошел мирно: на собрании акционеров гендиректором был избран проработавший на заводе всю жизнь производственник Федоров, которого поддержала большая часть трудового коллектива и Комаров. Федоров тут же назначил Комарова своим заместителем по стратегии. Комаров, в свою очередь, уже в 1998 году скупил контрольный пакет акций предприятия, а Федоров стал его младшим партнером. Официально об этом, впрочем, было объявлено лишь в 2007 году: группа ЧТПЗ сообщила, что ее крупнейший акционер Mountrise Limited на 90% принадлежит Комарову и на 10% — Федорову. Скупка акций ЧТПЗ прошла спокойно, без скандалов и корпоративных войн. «В этой истории не было драматизма, накала, борьбы, дуэлей», — вспоминает Комаров. Участники рынка и конкуренты ЧТПЗ это подтверждают.
Но есть правдоподобная версия, почему Комаров так легко утвердился на заводе. По мнению некоторых банкиров, а также конкурентов Комарова, его покровителем был Виктор Христенко, в разные годы занимавший посты министра энергетики, промышленности и даже вице-премьера. В 1996 году Христенко работал первым замом главы администрации Челябинской области. Комаров утверждает, впрочем, что к тому времени, как он стал акционером ЧТПЗ, будущий вице-премьер уже уехал в Москву (согласно официальной биографии Христенко, это произошло в 1997 году). Близкого знакомства с Христенко Комаров, впрочем, не отрицает: «Виктор Борисович — мой старший товарищ, мы из одного города, мы дружим много лет, у нас существуют всевозможные связи — семейные, дружеские, какие угодно». Но Христенко «не является и не являлся совладельцем ЧТПЗ», настаивает он. Представители экс-министра от комментариев уклонились.
Несостоявшаяся монополия. Кабинет Федорова в челябинском офисе ЧТПЗ — единственный с непрозрачными стенами. Все остальные, включая Комарова, сидят друг у друга на виду: стены в компании сделаны из стеклопластика. Федоров с улыбкой рассказывает кажущиеся фантастическими истории советских времен, когда на ЧТПЗ проводились коллегии Миннефтегазстроя и газовики и нефтяники пытались выпросить побольше дефицитной челябинской трубы. Сейчас ситуация развернулась с точностью до наоборот. «В России развиты мощности, которые позволяют закрыть все потребности [ТЭК], и мы ищем любую возможность, чтобы загрузить завод заказами», — вздыхает Федоров. Сегодня совокупная мощность трубных заводов превышает потребление почти вдвое.
Во времена СССР было построено семь больших трубных заводов, которые сегодня являются головными предприятиями трех компаний, которые делят рынок труб. Лидер — Трубная металлургическая компания (ТМК) Дмитрия Пумпянского, за второе место борются Объединенная металлургическая компания (ОМК) Анатолия Седых и партнеров и группа ЧТПЗ Комарова и Федорова. Владельцы трубных заводов в начале 2000-х годов предприняли попытку договориться о создании монополии. ТМК тогда еще не было, она образовалась в результате последующего прихода в трубный бизнес группы МДМ, поэтому схема альянса на начальном этапе выглядела так: Северский трубный завод (сейчас часть ТМК), ОМК (Седых) и ЧТПЗ (Комаров).
Могло получиться 90% рынка. Объединение было важным не только стратегически, но и технически, объясняет один из участников трубного рынка: в советское время каждый завод имел свою специализацию и линейки выпускаемых труб почти не пересекались. Создать единую компанию помешали совершенно разные стратегии владельцев и личные амбиции. ОМК и ЧТПЗ в 2001 году все же объявили о создании альянса и проработали под одной вывеской около полутора лет, но в итоге союз распался.
Во второй половине 2000-х годов трубники бросились строить новые мощности, главным образом для выпуска труб большого диаметра (ТБД) для «Газпрома» и «Транснефти», начавших огромное строительство магистральных трубопроводов. Рынок позволял вкладывать в модернизацию: например, выручка ОАО «ЧТПЗ» с 2001-го по 2007 год выросла в шесть раз, до 42,6 млрд рублей, а чистая прибыль — более чем в 10 раз, до 4,4 млрд рублей.
Из $10 млрд, потраченных на модернизацию производства в отрасли за последние годы, около $7 млрд ушло на проекты ТБД. В гонку включились даже «большие» металлурги: «Магнитка» вложила $1,5 млрд в «Стан 5000», «Северсталь» купила свой стан и вложила еще $300 млн в строительство завода. Сотни миллионов долларов в модернизацию и новое строительство вложили ТМК и ОМК.
ЧТПЗ тоже занимался модернизацией: в первой половине 2000-х его владельцы потратили на обновление $150 млн. Комаров тем временем был занят не менее важным делом — он выстраивал свою группу. Владельцы ЧТПЗ в 2004–2008 годах купили у Зелимхана Муцоева контрольный пакет Первоуральского новотрубного завода (ПНТЗ) и несколько более мелких предприятий у других владельцев, потратив на все несколько сотен миллионов долларов. Не все покупки укладывались в общую логику, например купленный в 2003-м за $90 млн контрольный пакет Челябинского цинкового завода (зато в 2006 году Комаров и Федоров заработали более $100 млн на его IPO).
Казалось, Комаров охладел к своему бизнесу: в 2005 году он стал сенатором от Челябинской области, а оперативным управлением группой занялась компания Arkley Capital во главе со старым знакомым Комарова Сергеем Моисеевым. Однако сам бизнесмен рассказывает, что это не так: именно тогда он задумал создать «лучшее в мире предприятие», в котором бы учитывались опыт и ошибки конкурентов. Так зародились проекты «Высота 239» и «Железный озон 32». В 2007 году под них были привлечены кредиты иностранных банков, в 2008 году началось строительство. Но затем разразился кризис, и кредиторы потребовали заморозить проекты (на той самой встрече в офисе на Мясницкой). «В кризис иностранцы решили свернуть свою деятельность в России и уйти, оставили нас посредине проекта без финансирования. Это был тяжелый период, очень тяжелый», — говорит Комаров. Он не послушал банкиров.
Золотой цех. Для того чтобы произвести впечатление на гостей, на ЧТПЗ используют нехитрый трюк: сначала ведут в старейший, первый цех завода. Жутко грохочет пилигримовый стан, тяжелыми ударами вытягивающий трубу из заготовки, противно визжит пила, отрезающая неровные края труб, повсюду копоть, сажа и жар раскаленного металла. «А вот этим станом управляет двигатель Siemens 1928 года выпуска, до сих пор работает», — кричит начальник цеха, голос которого едва различим в общем шуме. «Высота 239» выглядит совершенным контрастом — негромкий монотонный гул агрегатов, яркие краски, рабочие в белых халатах и знаменитая 700-метровая покрытая деревом «палуба», вдоль которой расставлены кадки с живыми пальмами. «Когда я приехал туда, я, простите за простое выражение, обалдел, — восторгался Владимир Путин, который запускал этот цех ЧТПЗ в июле 2010 года. — Это чудо, действительно «белая металлургия»!»
«Нам было сказано: если уж мы строим новый цех, то он должен быть современным не просто сейчас, а и через 5, 10, 20 лет», — говорит директор по качеству ЧТПЗ Валентин Тазетдинов, руководивший строительством и управлявший «Высотой». Cотрудники и сам Комаров объехали все крупнейшие трубные заводы мира, учли все технологии и решения. Зато теперь в мире нет ни одного вида сварной трубы, которую нельзя сделать в этом цехе, говорит Тазетдинов.
Новый цех — олицетворение идеи «белой металлургии», продвигаемой Комаровым, если можно так сказать, ее «хардверная» часть. «Софт» — это люди, работники «нового типа». По словам начальника «Высоты 239», 26-летнего Евгения Гааса (сам он — живое воплощение «белого металлурга»), в новый цех брали только молодых людей, пусть без опыта в металлургии, но и без «вредных привычек» из металлургии «черной». Работникам «Высоты» нельзя курить, пользоваться во время работы мобильными телефонами и бесцельно слоняться по цеху, а перед сменой они проходят тестирование на алкоголь.
По одному из вариантов дизайна «Высоты 239» посетители должны были любоваться цехом из движущейся по монорельсу капсулы золотого цвета, в тот же цвет были окрашены внешние стены. «Но потом решили, что это перебор», — говорит Комаров. А зря, ведь стоят проекты очень дорого: инвестиции в «Высоту 239» и сделанные с тем же размахом «Железный озон 32» и «Финишный центр» на ПНТЗ составили 44,2 млрд рублей. Деньги занимали в разгар кризиса, в том числе на короткие сроки, банки забрали в залог все акции Комарова и Федорова. На конец 2011 года чистый долг группы ЧТПЗ составил 110,9 млрд рублей, или 6,4 EBITDA. (Более 60% долга приходится на долю четырех кредиторов — Сбербанка, Газпромбанка, Банка Москвы и Альфа-банка.) Компания физически не может расплачиваться по кредитам. На грани банкротства группа ЧТПЗ прожила три года, банкиры терпеливо ждали. Но последующие события посеяли среди кредиторов панику.
Автор: postavim.com
Нет комментариев
Добавить комментарий